Реформа университетов

Опубликовано: 05.08.2023

В переполненном кузове грузовика один полуголодный мужчина говорит с мальчиком, держащим в руках кусок хлеба, и предлагает ему бартерную сделку: хлеб за книгу.

Мальчику становится жаль мужчину, поэтому он принимает обмен, но когда он вдруг открывает книгу, то обнаруживает, что не понимает ее: она написана на персидском языке. Грузовик внезапно останавливается, немецкие солдаты выгоняют мужчин из машины и убивают всех на месте, кроме мальчика, который кричит, что он не еврей, а перс, и показывает им книгу, которую ему только что дали.

Солдаты щадят его только потому, что их командир Кох в настоящее время ищет перса для изучения персидского языка, чтобы осуществить свою мечту: после окончания войны он хочет отправиться в Тегеран, где хотел бы открыть ресторан. Жилю, мальчику, чтобы спастись, придется изобрести язык, которого он даже не знает, и ему придется его выучить наизусть, иначе Кох раскроет правду и его конец будет еще страшнее.

Вот как они начинают Уроки персидского,недавний фильм Вадима Перельмана, основанный на реальной истории, рассказанной Вольфгангом Кольхаазе в его книге (Изобретение языка). Поэтому благодаря придуманному языку между Жилем и Кохом зарождается дружба.

Слова фальшивого персидского фактически приводят этих двух людей к созданию точки соприкосновения, на которой они могут понять друг друга благодаря выражениям, которых не существует в концлагере: ветер, дерево, любовь, жизнь, я, ты... незнакомые слова позволяют полководцу услышать другого и открыть в нем брата; да еще в месте, где одни жертвы и палачи.

Этот фильм заставил меня задуматься о разнице между забавным заданием, которое Бог дал Адаму во второй главе Книги Бытия («Слепив Господь Бог из глины всех зверей полевых и всех птиц небесных, Адам, чтобы увидеть, как он назовет его, ибо как он назовет его, так и будет ему имя»), и чем, напротив, произошло в Вавилоне в 11-й главе, в которой люди начали говорить друг другу : «Пойдем, построим город и башню, вершина которой будет до небес, и сделаем имя», первая целенаправленная попытка увековечить свое имя, откуда происходит разнообразие языков - причина, по которой люди перестали понимать друг друга.

Таким образом, первой задачей, возложенной на человека, было «называть вещи», что на библейском языке означает: стать защитниками того, что названо. Бог полагается на человеческое творчество и принимает имена, выбранные человеком: Творец желает, чтобы каждый человек расширял творение в своем уникальном, неповторимом стиле. Каждый из нас призван говорить свое слово о мире и сотворять его, так как мы причастны творческой силе нашего Творца.

С другой стороны, многообразие языков возникает тогда, когда вместо того, чтобы «давать имена», человек решает «делать имя», то есть творить себя и творить из себя, завоевывать вещи, а не защищать их.

«Сделать имя» — значит властвовать, завладеть куском мира, однако «дать имя» вверенному нам кусочку мира — значит сохранить и охранять его.

Люди в Вавилоне больше не хотят «давать имена» (расширять мир и заботиться о нем), а «делать имя» (господствовать и использовать мир для собственного продвижения, поддержания). Башня, которая в принципе поднимается высоко и остается неподвижной, есть символ завоевания, правления сверху: обладание властью (завоевания и обладания) заставляет нас чувствовать себя кем-то, особенно если мы не знаем, кто мы есть, или если мы страх, что мы слишком незначительны (насилие, как хорошо объяснила Ханна Арендт, часто является банальным следствием личного бессилия).

Множественность языков, представленная в библейском повествовании как наказание, на самом деле есть не что иное, как отеческое средство от иллюзии, охватившей строителей Башни: она представляет собой некий «предел», заставляющий прислушиваться, чтобы слушать. понимать. Каждый язык — это дом, в котором живет тот, кто умеет им пользоваться; знать этот язык значит встать на путь к другому и не утруждать себя строительством какой-то статичной башни, которая все равно останется недостроенной, потому что никто не может «сделать себе имя».

Мы получили свое имя, мы не дали его себе, и это потому, что мы только учимся существовать в отношениях: ребенок учится говорить «ты», а не «я», поэтому тот, кто любит, тоже учится говорить снова «ты» перед «я».

Трудность не (более) понимания близкого человека (в семье, в школе, в многоквартирном доме, в другом регионе или в нашей стране) является признаком того, что мы не слушаем его язык, потому что мы слишком заняты строить бесполезную Башню нашего эго вместо того, чтобы получать удовольствие от того, что мы получаем свое имя от тех, кто нас любит, и давать имя тому, кто и что нуждается в нашей любви.

Именно через новый язык ледяной Кох учится слушать Жиля и защищать его, при этом Жиль сохраняет имена трех тысяч человек, ведь он использует имена людей, которые стали просто номером и униформой в лагере придумывать и запоминать слова ложного персидского.

В самой красивой сцене фильма Кох спрашивает Жиля, как сказать «Я люблю тебя» на персидском языке, и мальчик придумываетilonai au. Немец несколько раз повторяет эти слова, смакуя их забытый смысл, а другой потом спрашивает его, влюблен ли он.

Кох отвечает: «Ты не думаешь, что это возможно?» Жиль отвечает: «Любить способен каждый».

При условии, что они научатся слушать и говорить на языке друг друга, а также на языке мира «внешнего» от нас.

Новости автомира